– Я втяну тебя…

– Стоп! – закричал Патрик. – Ничего пока не предпринимайте. Опасности нет, пока страховочный трос держит тебя. Он держит, Коретта?

– Оба конца закреплены.

– Хорошо. Опиши-ка мне точно, где именно сейчас Григорий.

– Ладно. Сейчас я вижу его хорошо. Похоже, его относит от корабля.

– С какой скоростью?

– Не знаю. Пока он весь стал виден мне, прошла одна, может быть, две секунды.

– Хорошо, очень хорошо. – Патрик мысленно произвел нужные подсчеты. – Потяни трос медленно на себя, пока он полностью не распрямился, натяжение должно быть самое малое. Когда трос натянется, тогда выбери еще ярд – очень медленно, это должно занять секунды три. Запомни: дело не в том, чтобы затащить его внутрь, а в том, чтобы придать ему нужное направление. Он не может улететь, пока трос присоединен. Худшее, что ты можешь сделать, – это подтянуть его слишком быстро, отчего он может удариться о корабль.

– Хорошо, я поняла, – сказала Коретта.

– Прекрасно. Теперь больше не тяни, просто вбирай трос, по мере того как Григорий будет приближаться к тебе.

Это страшно, но совершенно безопасно, уговаривал себя Григорий. Он все еще двигался в сторону от корабля, но в то же время – и вдоль его корпуса. Вполне логично с точки зрения физики. Первоначально он начал движение в сторону от корабля. Коретта тянула вдоль его оси. Теперь он двигался как бы по вектору этих двух сил, прочь от люка, но вдоль корабля, все время приближаясь к нему. Интересная проблема, если брать ее абстрактно. Однако когда сам висишь в открытом космосе на конце веревки…

Патрик с трудом представлял себе, что там происходит – для принятия окончательного решения он располагал только сведениями Коретты.

– Теперь он значительно ближе, – произнесла она.

– Подожди, пока он не поравняется с люком, и сразу прекрати выбирать трос. Тогда он двинется по дуге в сторону корабля. Но осторожнее, иначе он получит слишком большое ускорение и ударится о корпус.

– Так, приступаю.

Григорий почувствовал, как его несильно потянули за страховочный трос, и увидел, что снова двигается к кораблю. Он выставил руки вперед и согнул их в локтях, тем самым самортизировав удар и тут же успев ухватиться за торчавший рядом анкер.

– Все, порядок, – с облегчением выдохнул он.

– Забирайся внутрь, – приказал Патрик, от напряжения чувствовавший страшную усталость. Он подождал, пока Григорий закрепил астроскаф и перешел в отсек, и только тогда велел ему:

– Еще раз закрепи астроскаф и закрой люк.

– Зачем, к чему это? – спросил Григорий. Ответила ему Надя, тихо произнося слова по-русски:

– Мы тут поговорили с Центром управления полетом. Есть прогноз относительно атмосферы – восьмидесятипроцентная уверенность в том, что на следующем витке, минут через десять, мы войдем в более плотные слои.

– Но это же на полтора часа раньше! На следующем витке прибудет «челнок» и нас снимут! – Он изумленно глянул на остальных, их лица были еле видны, скрытые шлемами.

– Мы знаем, – просто сказала Надя. – Наверное, нашему везению пришел конец. Через несколько минут все станет ясно.

Григорий направился клюку.

– В таком случае мне нужно вернуться назад и закончить программу «Змеиное кольцо».

– Нет, – промолвил Патрик. – На это уйдет слишком много времени. Если нам удастся пережить этот виток, тогда и будем решать. Каково полетное время?

– 33:23, – сказала Коретта.

– Еще шесть минут. И потом еще шестьдесят пять, если птичку запустят в расчетное время.

Теперь они могли только ждать. Патрику и Наде ждать в темноте было труднее.

Глава 42

– Что там с заправкой? – спросил Декоста.

– Почти закончили, – сказал Кук.

– И тоже почти вовремя. Очень неудобно лежать в таком положении.

Оба пилота были пристегнуты к своим креслам в пилотской кабине в нормальном рабочем положении для полета. «Челнок» имел двойное предназначение – космического аппарата во время старта и нахождения на орбите и аэроплана, когда приходило время приземляться. Оба пилота сидели на своих местах, и их кресла больше напоминали те, которые устанавливают в обыкновенной открытой пилотской кабине на самолете, а не в космическом корабле. Великолепно для маневрирования и посадки, но довольно неудобно, когда корабль стоит на хвосте, нацелившись прямо в небо. Словно сидишь в кресле, которое лежит спиной на полу.

– Как там с гравитационными кушетками? – спросил Декоста в микрофон.

– Закрепляем, – донесся голос инженера.

– А ранцы для выхода в космос?

– Закрепляем на стене шлюза…

– Нет! Так не годится. – Декоста принялся отстегивать пристежные ремни.

– Ты что это делаешь? – спросил Кук.

– Спущусь вниз и сделаю как надо, черт побери.

– Да ты с ума сошел! У нас меньше двадцати минут до пуска!

– Ничего, обойдется. Такое не каждый день случается. – Говоря это, Декоста выкарабкался из кресла, повис на его спинке и отпрыгнул метра на полтора к задней стенке хвостовой кабины, которая теперь стала полом. – У нас там времени не будет. Я хочу, чтобы все снаряжение было прилажено так, чтобы без промедления можно было им воспользоваться.

Через проход в переборке он спрыгнул в трюм.

– Если вовремя не вернешься, я отправлюсь без тебя, – крикнул ему в спину Кук.

Корпус декомпрессионной камеры походил на перевернутый шкаф. Декоста раздраил люк и посмотрел через декомпрессионную камеру вниз в обширное, видимое в открытую дверь пространство грузового отсека, до его дна было по крайней мере шестьдесят футов. Монтажный кран со складной стрелой был совсем рядом с люком декомпрессионной камеры, и Декоста уперся взглядом в растерянное лицо управляющего им техника.

– Вам не полагается находиться здесь, капитан, – сказал тот.

– Вини мою матушку – она меня раньше времени родила. С тех пор на месте не могу усидеть. А ну-ка подвинься.

Декоста спустился в декомпрессионную камеру, раскачался, взявшись за край внешнего люка, и аккуратно приземлился в кабину крана, стараясь не думать, что мог промахнуться и свалиться вниз. Кабина от неожиданной тяжести закачалась, и они оба вцепились в поручень.

– Так и разрыв сердца недолго получить, – охнул техник.

– Это ранцы? – спросил Декоста, указывая на кислородные баллоны на полу кабины.

– Да, сэр. Я собирался закрепить их…

– Забудь про это, мы сделаем лучше. Спусти нас вниз. Стрела медленно поплыла над грузовым отсеком с широко разинутыми пастями открытых дверей. Обычно этот грузовой коридор, похожий на трубу, шестидесяти футов длиной и пятнадцати шириной, заполнял либо технический груз, либо оборудование для научных экспериментов, намертво принайтовленное. Или спутник, вроде того, что только убрали отсюда. Единственным грузом сейчас была одна-единственная пластина, плотно закрепленная сразу же за кабиной. К ней были грубо, хотя и прочно, приварены четыре гравитационные кушетки. Сейчас только надежность, впрочем, и имела значение, – Давай до самого дна, – сказал Декоста, показывая пальцем. – До последнего зажима на конце манипулятора.

Дистанционное плечо манипулятора дотягивалось до конца грузового отсека; это была коленчатая труба пятидесяти футов длиной. Для своей длины она казалась невероятно тонкой, и моторы в ее коленах способны были сейчас лишь с трудом передвигать ее собственный вес, поскольку годились только для операций в космосе, в невесомости, когда не действует гравитация. На самом конце манипулятора находился похожий на челюсти механизм, предназначенный для захвата грузов и их подъема. Декоста смотрел на него и лихорадочно думал, думал о том, как может сложиться ситуация в космосе.

– Эй, капитан, – окликнул его техник с соседнего крана, имевший на голове наушники и микрофон. – Майор Кук говорит, у вас осталось только пятнадцать минут.

– Знаю, знаю, – ответил Декоста, он и без этого взмок от напряжения. – Давай сгружать ранцы здесь, в самом низу.